|
Томительные ожидания родительницы, побеги за машинами, увозящими ее – вот основные моменты детства героини фильма В. Сигарева «Волчок», детства в котором нет ничего, кроме сильнейшей потребности обрести мать, вернуть ее, или хотя бы задержать. Семилетний ребенок готов терпеть все – побои, загулы, спит, свернувшись калачиком в ногах матери и очередного ее любовника. Такая безответная, безвозмездная любовь, любовь-инстинкт, не допускает боли, рефлексии.
В центре внимания картины семья – бабка, мать, сестра матери, девочка. Персонажи противоположного пола - заезжие мужчины – любовники матери, и мертвый мальчик – немой собеседник девочки. Предлагаемое зрителю пространство – территория женщин, утративших или не имеющих вовсе способности чувствовать – боль, страх, любовь, ненависть. Бесстрастны, пожалуй, все взрослые, кроме матери. Она либо любит, либо ненавидит, всегда испытывает примитивные, но достоверные чувства. Пролог картины – удачная заявка на ее страстность, неординарность. Убегает молодая беременная женщина от милиции: она порезала соперницу, да не просто убила, а чрезвычайно жестоко. Многообещающая завязка. Но дальнейшая жизнь этой героини – вечная беготня от малолетней дочери.
Повествование ведется от лица девочки, ныне подростка, прозванного своей матерью Волчком. Мать привозила ей сгущенку и гематоген, нового папу на одну ночь, при первой встрече подарила маленького волчка, всегда сопровождающего девочку. Сохранился в памяти героини и еще один подарок матери – ежик, не проживший и ночи в доме детства - девочка убила его.
В поисках любви-дружбы, в поисках себя оказывается малышка на кладбище – это лучшие сцены фильма, решены без «чернухи», очень тактично. Кладбище - это действительно таинственный для девочки мир, этот мир и реален, и порожден воображением, это материальное подтверждение единственной услышанной от матери сказки, именно здесь девочка находит свидетельства необходимого ей мифа о чудесном рождении.
Мир покойников инициирует ребенка к жизни, позволяет мечтать, фантазировать, беседовать, размышлять, любить и прощать, заботится, и главное – о нем поведала мать – самый главный человек в ее маленькой жизни. Здесь же девочка найдет друга – мальчика, горько оплакиваемого своей семьей. Кажется, именно за любовь и слезы его близких, и она его полюбит. Всю нерастраченную детскую нежность, заботу подарит его могилке. Ее убогий лексикон именно теперь пополнится новыми выражениями. Но лишь на время, пока не уйдет из жизни ее бабушка, и мать не кинет жестокие слова-обвинения.
И все-таки это фильм не о любви, пусть и убогой любви, это фильм о ненависти, презрении, о патологической нелюбви женщины к своей дочери. Здесь правят инстинкты, и тема картинны - отсутствие главного в жизни женщины – материнского инстинкта. В итоге главный человеческий инстинкт - волю к жизни утрачивает девочка – нелюбимая, неранимая.
В картине отсутствуют герои. Отсутствие нормальных людей видимо, было принципиальным для режиссера - ради концентрации негатива, создания замкнутого мира нелюбви и ущербности. Но тщетно искать идею картины и цель автора неведома: для чего зрителю предлагают 1,5 часа наблюдать за истязаниями морального урода своей семьи? Только для демонстрации лицедейских данных исполнительницы главной роли? Атрофия чувств страшна, еще страшнее равнодушное наблюдение за инстинктами. Картина оставляет чрезвычайно неприятное, тягостное впечатление, несмотря на отчаянность сыгранную Я. Трояновой, несмотря на аутентичность, оправдание ее героине авторы найти не позволяют. Абсолютный отказ от морализаторства в «Волчке» видится им надежным средством на пути к объективности, но приводит к демонстрации абсолютной нелюбви к героям.
В картине убедительная актерская игра, выражаясь киношным жаргонном, удачный кастинг, интересны отдельные операторские решения, но не обнаруживается никаких по-настоящему оригинальных находок. Видимо, это был сознательный выбор режиссера, погружающего зрителя в атмосферу тотальной убогости.
В «Волчке» нет ни имен, ни названий населенных пунктов, все очень абстрактно, но до обобщений, сопоставлений, иных операций автор зрителя не допускает, делая выбор в пользу смакования подробностей существования убогой семьи. До притчи повествование, к сожалению, не развивается, а сползает в женоненавистнический этюд.
Закрывает картину колыбельная «Про волчка», спетая мужчиной. Нет матери для ребенка. Финал символичен и логичен, предсказуем, как судьбы вышеозначенных женщин.
©Нина Спутницкая
|
